Нарты кадджытæ

Много ли, мало ли прошло дней — кто знает? — но вот настал день, и из долгого похода вернулся нарт Бурафарныг. Решил он устроить большой пир. Стадо быков пригнали из одного ущелья, стадо овец пригнали из другого и зарезали весь этот скот, чтобы хорошенько угостить нартов. Собрались у Бурафарныга все нарты из Нижних Нартов и сидят на этом пиру, на славном нартском пиру.
Вот вдоволь поели, попили они, и Сырдон, который тоже был на этом пиру, обратился к молодежи и сказал:
— Хорошо бы сейчас юношам посостязаться в стрельбе.
Вся молодежь Нижних Нартов вышла на это состязание. И вдруг в самый разгар состязания пришел из Верхних Нартов весь в золе и копоти маленький Батрадз. Увидев его, сытая и богато одетая молодежь Нижних Нартов стала насмехаться над ним:
— Эй, мальчик, может, и ты пустишь стрелу? — кричали они ему.
Пустил Батрадз стрелу, а она даже до мишени не долетела. Пуще прежнего стали смеяться нартские юноши, и тогда сказал им Батрадз:
— Да разве это мишень? У меня нет охоты целиться в подобную мишень. Если вы уж так хотите, чтобы я пустил стрелу, то соберите все ваши стрелы и положите их вместе — вот это и будет моя мишень.
Сделали так нартские юноши, сложили они вместе свои стрелы. Прицелился тут Батрадз, пустил стрелу, и с такой силой ударилась она, что в мелкие щепки обратились стрелы юношей; высоко вверх взлетели эти щепки, а потом, словно снежные хлопья, медленно опустились на землю.
И поникли головами гордые юноши Нижних Нартов. А Батрадз сел на землю, отвернулся от них, подпер руками подбородок и стал насмешливо насвистывать песенку.
Прибежал на пир один из юношей, участвовавший в состязаниях, и сообщил пировавшим нартам:
— Мальчик из рода Ахсартаггата, весь выпачканный в золе, принял участие в нашем состязании и одной стрелой в мелкие щепки разнес стрелы всей нашей молодежи.
Вздрогнули люди. Сырдон опять всех опередил и крикнул младшим:
— Приведите-ка сюда этого мальчика! Мы узнаем, кто он такой!
Подошли посланные к Батрадзу, окликнули его, а он даже не обернулся, продолжает сидеть на земле и насвистывать свою песню. Захотели посланные поднять его с земли — не могут поднять. Как ни старались все собравшиеся, даже сдвинуть с места его не могли.
Вернулись они к пирующим и рассказали все, как было. И опять первое слово сказал Сырдон:
— А вы скажите ему: «Тебе ведь только и нужно, что ронга выпить. Так приди на пир и пей его вдоволь».
Хитро сообразил Сырдон. Обиделся Батрадз, когда сказали ему такие слова, но ничем не выказал он своей обиды и молча пришел на пир. Когда вошел он, Сырдон сказал ему:
— Что вы за люди, Ахсартаггата? Когда вас добром зовут, вы не идете. А если вас не звать, так вы головами двери проламываете.
Так сказал Сырдон, да кое-кто из богатых людей, живущих в Нижних Нартах, пробурчал Батрадзу одно-другое насмешливое слово.
Не стерпел тут обиды Батрадз, махнул один раз рукой — и попадали все, кто стоял с ним рядом: у кого руки вывихнуты, у кого позвонки переломлены. И тут хозяин дома Бурафарныг сказал Батрадау:
— Если ты такой меткий стрелок, так пошел бы вон туда, на берег моря, где семеро лучших наших юношей поставили мишенью яйцо и стреляют в него. Вот с ними ты посостязайся.
Ни слова не ответил Батрадз и пошел на берег моря. Увидел он семерых юношей, поздоровался с ними и сказал:
— Слышал я, что поставили вы мишенью яйцо, чтобы стрелять в него с одного берега моря на другой. Вот и пришел я принять участие в этом состязании.
Подал один из юношей Батрадзу лук и стрелы. Выстрелил Батрадз, и упала стрела посредине моря. И, конечно, захохотали семеро юношей.
— Не люблю я зря стрелять, — ответил им Батрадз. — Давайте-ка сделаем так: воткните иглу в это яйцо, и тот, кто попадет в эту иглу, тот, конечно, может считать себя мужчиной.
Воткнули иглу в яйцо, поставили яйцо на один берег моря, и лучшие юноши, краса и гордость Нижних Нартов, один за другим стали пускать стрелы в это яйцо, с другого берега. Но ни одна их стрела так и не попала в цель. Пустил Батрадз свою стрелу, и в ушко иглы попала стрела. И тут Батрадз, недолго думая, связал всех семерых юношей в одну вязанку, принес их всех на нихас Нижних Нартов, бросил их там на землю, а сам повернулся, заложил руки за спину и, посвистывая, пошел к себе домой.